Доната,
Санкт-Петербург
У каждого из нас есть своя личная la belle époque, то прекрасное далёко, в котором нам хотелось бы очутиться.
Кто знает, надолго ли хватило бы нас, окажись такое путешеcтвие во времени возможным, - ведь там, в прошлом,
не было не только антибиотиков, но даже интернета. И, тем не менее, la belle époque Донаты - это вторая
половина 19-го века. Этим периодом дышит её поэзия, образчики которой мы предлагаем вашему вниманию.
ПОЛК ПРИШЁЛ
Свершилось, маменька! Бог мой!
К нам полк прислали на постой!
Отряд драгун... Гусар отряд...
Сегодня ввечеру - парад...
Отряд драгун, гусар отряд!
Так вот. Драгунский командир
свой взор на Китти обратил.
Он душка, право... Я дрожу...
Вам я на бале покажу его, мамá.
О Боже, я сойду с ума!
А Китти... что? Она пуста.
Болтают вздор её уста,
а в голове - один туман.
Согласны ль Вы, mon ange maman?
Её пустая голова
не может нáдолго увлечь.
Тогда о чём ведём мы речь?
А я - я старшая, мамá...
Стучится в дверь Моя судьба!
Сейчас по праву Мой роман
случиться должен.
Правда ведь, maman?
Вы вспомните - ведь Вам кума
(конечно же, обиняком)
в письме напомнила о том,
что мне пора завесть Свой дом.
Вы это помните , мамá?
Нет, право, я сойду с ума!
В ТИХИЙ ВЕЧЕР
Я хочу жить у Вас в доме,
погрузиться в его покой,
где идет жизнь, в своем изломе
заколдованная тишиной.
Я хочу опустить плечи
и уткнуться лицом в плед,
я хочу запалить свечи
и забыть, что мне столько лет.
В час, когда сумрак кутает в тоги
трубы - лес городских крыш, -
я бесшумно стою на пороге
и ловлю Ваших стен тишь.
Слышу шорох усталого дома,
скрип паркета, авто гудок,
и охватывает истома,
и не чувствую рук и ног,
и в печали притих вечер
под мой шепот - пустой бред:
"я хочу погасить свечи
и забыть, что мне столько лет..."
Я как-будто сняла бремя -
Вы так близко, за этой стеной...
И неспешно плывет время,
заколдованное тишиной.
РАЗБУДИ МЕНЯ В
10
Разбуди меня в 10,
разбуди меня в 10,
позвони и скажи мне: "Пора".
Это был жуткий месяц,
это был жуткий месяц,
месяц снежно-пустого двора.
Это был жуткий месяц
без твоих возвращений,
месяц долгих, тоскливых минут,
предрассветных мучений
и пустых сожалений,
месяц тех, кто теряют и ждут.
Разбуди меня в 10,
брось короткое слово -
ты всегда звонишь,
словно чужой,
словно я виновата
и я не готова
поделить свою душу с тобой,
словно я растворилась
в этой утренней дымке,
словно память тебя подвела,
словно мы не любили
и ночами в обнимку
не лежали,
и я - не была.
ТУРИСТИЧЕСКОЕ
Morning, господа туристы,
мсье, мадам и журналисты!
Вы просились на болота?
Что ж, пойдёмте, коль охота.
Вот вам спрей от насекомых -
вам, возможно, незнакомых, -
вот резиновая shoes,
куча курток и рейтуз.
Achtung, achtung, господа!
Прежде чем пойти туда,
должен вас я посчитать:
раз, два, три, четыре, пять...
Что ж, вперёд! За мной, синьоры!
Здесь не ставятся заборы,
не возводятся мосты -
всё болота да кусты.
Девушка в чуднЫх сапожках,
помолчите-ка немножко!
Pronto, pronto, господа!
Все сюда, сюда, сюда...
Коль появятся тут змеи,
я спасти вас не сумею,
и поэтому, месье,
лучше будьте вместе все.
Это здешние просторы -
толь холмы, а то ли горы,
толь озёра, то ль моря,
тут восход, а там заря...
Мадемуазель Полина!
Не ступайте там - там тина
и не прыгайте туда -
там болотная вода...
..сия юная девица,
видно, хочет утопиться...
Вы не видите? Там топь!
Зазевался - и утоп.
Quickly, guickly, господа!
Те - оттуда, те - туда.
Посмотрели, и назад -
это вам не Зоосад...
Посчитаемся опять:
раз... два... три... четыре... пять...
Ровно двадцать. Где один?!
Было нас двадцать один!..
Так... Попробуем "на два":
раз и два, и раз и два...
Не галдите, господа!
Раз и два, и раз и два...
Дама в рыжих сапогах,
на лице которой страх, -
наша фирма обещает,
наша фирма возмещает...
Раз и два, и раз и два...
(Закружилась голова...)
Ничего, найдётся сам.
Прекращайте этот гам!
Господин в зелёной шляпе!
Ваш сапог - на волчьей лапе.
Поспокойней... не кричите...
просто тихо отходите...
Чтоб избегнуть волчьей пасти,
one another, please, за хлястик
и за мной - гуськом, цепочкой...
Не водою - только кочкой!
Бабушка на тонких ножках!
Ваш супруг - на ТОЙ дорожке.
Возвращайтесь-ка назад!
(Лучше б я взял детский сад...)
Мисс... Мадам... Мамзель... Куда вы?
Вы совсем сдурели, дамы!
Погодите... Боже мой...
Мы и так идём домой...
Нам же нужно посчитаться...
Я ведь должен отчитаться...
Может, правильней "на семь"?
Всё, запутался совсем!
ЗАКАТ В КРАСНЫХ ТОНАХ
Замешкавшись чуть у порога,
шагнула в раскрытый проём,
и зыбкой казалась дорога,
а всё происшедшее - сном.
Теснились в небесной октаве
контрасты и полутона,
как в медленной огненной лаве
багрец, охра, пурпур и хна.
Закат был бессовестно-красным,
был алым случайный просвет.
"Всё это напрасно... напрасно!.." -
кричал мне карминовый цвет.
"Всё это напрасно... напрасно!.." -
горели окóн языки
и строили стёкла гримасы
в порыве горчайшей тоски.
Мерцал розой веер атласный,
рубином сверкала парча...
"Напрасно!" "Напрасно!" "Напрасно!" -
по струнам смычок скрипача...
Слова неизбывной печали
малиновый ветер унёс,
и вслед им рябины рыдали
потоком оранжевых слёз...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
То лето давно отгорело.
И, капли бросая мне вслед,
туманная осень пропела:
"А помнишь карминовый свет?"
Песнь окраины моего детства
Ты приходишь домой с автобазы
и не носишь мне больше цветы.
Знаю я - есть одна зараза
в тех местах, где гуляешь ты.
Я не стану терпеть обману
и кидаться в тоске на пол -
подолью я в компот дурману
и тебя приглашу за стол.
Голубые цветочки в вазу
я поставлю для красоты,
расплескаю воды от сглазу -
и компот тот пригубишь ты...
И в лиловом дыму сигаретном
я подумаю: "Ё-моё...
Кистенём, пистолетом вот этом,
но верну я, что было моё!"
____________*****
Я к кому-то прислонюсь,
прислонюсь плечом,
и холодная зима
станет нипочём,
станет нипочём пурга,
ели до небес,
в тёмной комнате серьга
свой притушит блеск,
пальцы тёплые во мгле
расстегнут янтарь,
заискрится на стекле
ледяная даль...
И в рассветной полутьме,
в отблесках огня
станет он приютом мне
и спасёт меня.
____________*****
Нет, меня ты уже не обманешь,
пламя бледной души.
Тебе нечего дать мне, и в белом тумане
листьев палых былого не вороши.
Не зови за собой и не жги понапрасну
золотых фонарей,
хоть порою ман'ит эта прежняя ласка,
эти блики холодных дальних огней.
Мне покойно под крышей привычного крова -
сердце просит тиш'и.
Не плети ту же пряжу и снова и снова
листьев палых былого не вороши.
____________*****
Не тронь! Не трожь!
Твой взгляд - что нож...
Не тронь, урод, -
идет народ...
Средь бела дня
не тронь меня!
Вались в бурьян,
коль с ' утра пьян...
Куда ведешь?
Окстись - ведь дождь!
Мокр'ы трава, овин, овес...
Да скоро Пост...
Пора мне в дом -
в нём всё вверх дном...
А муж, сердит,
в окно глядит,
кричит собак,
креп'ит кулак -
до драк охоч...
Иди-к ты прочь!
____________*****
Плывет раздумчивая ночь -
один удар часов... другой...
Я так слаба, и мне невмочь
одной расправиться с тоской.
Лишь в милой комнате моей,
где вещи - старые друзья,
среди портретов прежних дней
душой оттаиваю я.
Как хорошо в ночной тиши
под лампой цвета янтаря
пробормотать: "О, не спеши,
поспи, холодная заря..."
Но старые мои часы
не в силах Время приструнить -
оно изводит их басы
и всякий час велит им бить,
велит идти в прозрачный день,
опять больное бередить...
Мрак растворяет полутень...
Часы готовятся басить...
Сдает позиции покой -
ночная мгла уходит прочь...
Свет ясной ангельской рукой
свергает с постамента ночь!
____________*****
Она была, как белый лист,
она была, как белый лист,
и под глазами у нее
лежали тени.
Лишь ей одной играл альтист,
но взор её стремился вниз -
в долину, полную цветов,
на гобелене.
Она была, как полотно,
она была, как полотно,
а шёлк зелёною волной
стекал с коленей,
как изумрудное вино -
атласно, нежно и хмельно -
в далёкой сказочной стране
на гобелене.
Средь залы тускло-золотой
она была, как звук иной,
как занесённый ветром лист
в прибойной пене.
Альтист стоял перед толпой,
но песнь лилась для ней одной -
заворожённой тишиной
на гобелене.
*****
Мне, конечно, комфортно в сегодняшнем дне,
все же, думаю, Время ошиблось во мне,
и в привычной квартире я грущу и мечусь
и мечтами и чувствами в Прошлое мчусь.
И, пытаясь проникнуть сквозь Времени тьму,
в магазин антикварный я за Прошлым иду.
И гляжу я на лица агатовых гемм,
на старинные вещи и на не совсем,
на серебряных ложек блестящий навал,
на настольных зеркал будуарный овал,
на браслетов и брошей надежный запор
и на севрский и Гарднера дивный фарфор
и не чувствую душу, и жалко мне их -
эти вещи, застывшие в горках своих.
Что таит их молчанье?
Какую судьбу?
Кто дарил, кто хранил их?
Когда? Почему?
Нет ответа. Молчат.
Не дано им - сказать.
Ну а нам...
Нам не вспомнить и не угадать.
ХОЛОДНЫЙ ДОЖДЬ
____________________________
Дубы и каштаны, кусты и платаны -
всё-всё затаилось и ждёт.
И веет дурманом, и пали туманы,
и птиц над землёю полёт.
Дохнуло морозом, качнулась берёза;
мгновенье - и лета исчезли следы.
Со сломанным стеблем плывёт тубероза
в потоке холодной воды.
На залитых стёклах, на плачущих окнах
похожий на смутные тени узор.
И соткан из листьев, шуршащих и блёклых,
каштаново-бурый ковёр.