FREESTYLE
Когда вдохновение несёт человека в
направлении неожиданном, да и попросту трудно определимом, то не
впадая в лексическое витийство, можно классифицировать результат
такого творчества как бред. А можно занять позицию повычурнее и
брякнуть, что человек дал волю фантазии, творил в свободном стиле.
Итак, читаем Freestyle.
Давно потерян счёт победам
И в прах поверженным врагам;
Одних мы пиздили по средам,
Других ебли по четвергам.
По пятницам их рвали в клочья,
В субботу жгли врагов огнём
И тех приканчивали ночью,
Кого не успевали днём.
По воскреньям - отдых краткий,
Ведь в понедельник - вновь война,
А там и вторник - всё в порядке,
Вся вражья рать истреблена.
Так за неделею неделя,
За годом - новый год побед;
Мы так привыкли и на деле
Другой альтернативы нет.
У эшафота давка и возня;
Всяк криком раздирает себе душу:
“Меня! Меня! Меня! Казни меня!”
Палач, в слезах, уже не в силах слушать.
Он, рёв людской пытаясь перекрыть,
Хрипит в толпы безумствующей лица:
“Я выбрал квоту! Эшафот закрыт!
Сверх квоты не казню – я не убийца!”
В металле топора - заката свет
Сверкает для людей последним шансом.
Толпе невыносимо слышать “Нет!”
И с этим “нет” ещё на день остаться
Среди кошмара дьявольской грызни,
Которым стала жизнь для них когда-то.
“Казни меня! Казни меня! Казни!”
Палач уходит, сгорблен виновато.
Эх, будь я Оби Ван Кеноби,
На кладбище сейчас вакансий нет.
Мы Вас похоронить, увы, не можем.
Зайдите позже, через пару лет.
Другие ждут, Вы подождёте тоже.
Не надо обижаться, я не груб.
И, право, понимаю Вас, поверьте.
Вы просто ещё слишком свежий труп,
Недавно испытавший радость смерти.
От Вас исходит, извините, смрад.
Ступайте-кa, проветритесь, дружище;
Я после обслужить Вас буду рад.
Не беспокойтесь, что-нибудь подыщем.
Лишь об одном хочу предупредить:
Сейчас так расплодились шарлатаны;
Вам к конкурентам лучше не ходить.
Мы - лучшие в пределах Казахстана*.
*Название страны использовано исключительно в угоду рифме.
Тебе, о дева, верно, невдомёк,
Возможно, жизнь была бы проще,
Неисчерпаем мудрости родник;
Вновь в валенках на босу ногу
Снова нас свело судьбой,
Займись любовью с осьминогом;
Тебе не верю я, старик.
Нагуталинив сапоги,
Я б дроидов нещадно гнобил,
Я вышибал бы им мозги!
Я б дослужился до майора
Космических джедайских сил,
На всех бы написал заборах:
Здесь Оби Ван Кеноби был!
Я соблазнил бы Амидалу,
Покуда Анакин был мал,
Я б приучил её к аналу;
Принцессам нравится анал!
Я на ebay-е бы с получки
Кофейный прикупил сервиз.
Не из дешёвых, а получше!
Дешёвки на фиг мне сдались.
В расцвете сил, в зените славы,
Смеясь, носился б меж светил.
Я звался б Оби Ван Кровавый,
Я б в интернете чушь постил.
Оби Ван, Оби Ван,
Ты форева намбер ван!
Оби Ван, Оби Ван,
До чего ж я нынче пьян…
Что не за чаем, не за пирогами,
Не ради упражнений в оригами
Я заглянул к тебе на огонёк.
Не вопросить тебя, который час,
Не предложить подписку на газету,
Не для того, чтоб сжить тебя со свету,
И не сломать твой новый унитаз.
Не для того, чтоб выхлопать ковер,
Не для того, чтоб вынести помои
Не для того, чтобы к тебе зимою
В наушниках одних бежать на спор.
Но раз уж так сложилось, что я тут,
Не одолжишь ли плеер мне любезно?
Наушники иначе бесполезны;
Без музыки они лишь уши жмут.
__________*****
Она всю жизнь этих слов ждалá,
С надеждой глядя Из-дому в оконце,
И тут же на пороге незнакомцу
Как плеер, так и сердце отдала.
Когда б на свадьбах своих чад,
С обрыва вниз кидались тёщи,
Частушки радостно крича.
И там тонули б в реках крови
Упавших ранее свекровей.
В нём опыт предыдущих поколений.
Вот верная примета: где печник,
Там непременно должен быть и Ленин.
Не в печке и не прячется за ней
С увядшею гвоздикою в петлице;
Он поступает проще и умней:
Он в голове у печника гнездится.
Там благодатна для него среда,
Он в ней себя не чувствует изгоем.
И если Ленин раз попал туда,
Его не выбить даже кочергою.
Ты выбегаешь на дорогу
И в старый пионерский горн
На всё село трубишь тревогу.
Разбужены, ворчат селяне:
Опять она трубит по пьяни!
И оглашают небеса
Потоками хулы и брани.
А ты, припав губами к горну,
Всё, знай, трубишь себе задорно
В одних лишь валенках... А что?
И на селе возможно порно!
Стан изогнув (что очень мило),
Ты все свои девИчьи силы,
И душу с ними заодно,
В аккорды звучные вложила.
Труби, мой друг, в своём ты праве!
Ханжи тебя напрасно травят;
О новом дне нам возвещай,
К лучам рассветным грудь направив.
Трубить обучена со школы,
Буди нас музыкой весёлой,
Подставив солнечным лучам
Сосков задорных ареолы!
Старый добрый Йорген.
На столах лежим с тобой
В эдинбургском морге.
Жизнь мы прожили в ладу,
Hy a значит черти
Нанизают нас в аду
Рядышком на вертел.
Ночью пьяная толпа
Шлюх, бродяг и нищих
Проломила черепа,
Нам с тобой, дружище.
Да не в том для нас беда,
Что в кровище лица;
Жаль, попали мы сюда,
Не успев напиться.
Но раз кончены судьбы
Пьяные извивы,
Пусть в проломленные лбы
Черти льют нам пиво.
Он шлёт флюиды из пучины.
Он сможет дать тебе так много,
Как ни один не даст мужчина.
Его объятья - лёд и пламень;
Он увлечёт тебя под воду
И океан сомкнёт над вами
Свои мерцающие своды.
Когда (и если) вы всплывёте,
Я буду здесь, неподалёку,
Качаться праздно на вельботе
И ждать тебя, дитя порока.
Ты лгал всегда. Ты лжёшь с пелёнок.
Гриб пожелтевший, моховик,
За свежий выдаёшь маслёнок.
Да только я и сам грибник.
Твоею жертвою не стану.
Я раскусил тебя, старик.
Ты изолгался, старец сраный.
Не отрицаю, ты умён,
Но мне отраву ты не впаришь.
Засунь-кa жухлый шампиньон
Себе ты в задницу, товарищ.
Ещё очаковских времён
Твои подходцы, хрен замшелый.
Ты сединою убелён,
Но это не меняет дела.
В глазах твоих к наживе страсть,
В руках зажаты мухоморы.
Закрой оскаленную пасть,
Tы всё равно подохнешь скоро.
Ты малую не продал часть
Со своего лотка отбросов.
Старик, всем на тебя накласть.
Пойми, мудак седоволосый.
Ступай себя похорони
Среди дубрав и прочих кущей.
Здесь не хотят твоей херни,
Так сгинь же, дурень неимущий.
Наверх
Нынче утром опять в морге
По дешёвке дают трупы.
Некрофилам - для их оргий
И голодным - для их супа.
Если надо - бери пару,
Но не больше, чем три в руки.
Приходить со своей тарой.
Экономят пакеты, суки.
***
Герметично закрыты окна.
Герметично закрыты двери.
Я стою под дождём, мокну,
Только в это они не верят.
Всё задраено очень плотно:
Окна, двери, калитки, души.
Я стою под дождём холодным,
А они - под горячим душем.
Свой приход сюда я не помню,
Да и время стало химерой.
Помню только, что снега комья
Заменили на дождь серый.
Я не жажду видеть их лица.
Я не жду чтоб открыли двери.
Я не жду, что дождь прекратится.
Просто жду молнию в череп.
Наверх
В туманной полосе прибоя
В брезентовых тяжёлых робах
Бредут устало китобои,
На их плечах – громада гроба.
Его длина – четыре метра.
Он схвачен скобами из стали.
Они шагают против ветра,
Они давно уже устали.
Но бросить ношу не готовы -
Им честь и долг всего дороже.
Они хоронят член китовый
И вместе с членом яйца тоже.
Когда китовая охота
Несла погибель его стаду,
Кит членом шхуны и вельботы
Херачил в щепы без пощады.
Но остановлен пулей в череп,
Кит храбро пал на поле битвы.
Его доставили на берег,
Прочли прощальную молитву.
Как всем известно, кит огромен
И дабы долго не возиться,
Один лишь член его хоронят,
Чтоб не склевали его птицы.
В туманной полосе прибоя,
На дальнем крае Ойкумены,
Бредут устало китобои
На кладбище китовых членов.